— Ну, не знаю… — вздыхает Матфей

— Братья, а я согласен с Марком — первым из апостолов сдался Иаков — давайте не будем уподобляться фарисеям и цепляться за каждый запрет из Писания.

Дальше дожать братьев было уже делом техники. Грешен — надавил я на них своим авторитетом, и они нехотя, но согласились помочь Маду и сообща поработать над портретом.

— Марк, а зачем ты тащишь нас завтра в Мусейон?

— Хочу, чтобы о вас там узнали. Александрийская библиотека это главный авторитет в богословской науке и философии. Что признано и популярно здесь, рано или поздно станет признанным и популярным в Риме, а потом и во всем цивилизованном мире. Эллинские философы известны всем, это как Александрийский маяк для любого образованного человека, и то, что признают греки, признают и римляне. Поэтому для нас так важно, чтобы они узнали об учении Мессии. А кто лучше вас ответит на их вопросы? К тому же мы с Матфеем подозреваем, что в Мусейоне хранятся книги, отмеченные Тьмой — хорошо бы их найти и обезвредить. С одним древним гримуаром я уже справился самостоятельно.

Договариваюсь с апостолами встретиться в полдень в Мусейоне, и отправляюсь первым делом в мастерскую к Абанту. Естественно, прихватив с собой Маду с его рисовальными принадлежностями, один из векселей и мешочек с драгоценными камнями. Определить на глаз, есть ли среди них аналогичный треснувшему, я так и не смог. Ну, да… некоторые вроде бы похожи. Но не факт. Не разбираюсь я в камнях до такой степени, чтобы сделать окончательный вывод. Поэтому вся надежда только на Абанта.

— …Хранитель, откуда эти великолепные камни?! — пораженно зависает над кучей моих «самоцветов» ювелир — это же целое состояние…

— Серапеум ночью ограбил! — шутливо ухожу я от прямого ответа, но ведь почти не соврал ему, да? Всего лишь немного с храмом попутал.

— Не стыдно смеяться над старым Абантом?

— Видел я недавно, какой ты старый и больной. Раскажи об этом тому буколу, которого ты к праотцам отправил. Хватит уже прибедняться! Лучше посмотри, нет ли среди этих камней нужного нам? И заодно сразу рассортируй их, пожалуйста — самые недорогие откладывай в отдельную кучку.

— Да, здесь все камни прекрасные!

— И все же. Отдели хотя бы треть из них — те, с которыми не так жалко расстаться.

Ювелир погружается в рассматривание и сортировку камней, а я с интересом наблюдаю за его работой. Странно, что он полагается только на свое острое зрение, не используя в работе лупу, ведь увеличительные стекла из горного хрусталя здесь уже давно известны. И кому, как не ювелиру выточить для себя такую полезную штуку? Надо будет потом спросить его об этом…

— О, боги…! Вот же камень, который годится на замену! — египтянин торжествующе пододвигает в мою сторону небольшой и совершенно не яркий камень, который лишь отдаленно напоминает треснувший.

— А ты не ошибся, уважаемый?

— Да, как тут можно ошибиться?! Он же особенный, не похож ни на какой другой.

Я озадаченно рассматриваю довольно невзрачный камушек. Если честно, то я думал совсем на другой. Ошибался. Видно, неважный из меня ювелир. Вот так пошел бы к не знакомому торговцу, и облапошили меня бы там, как последнего дурака. Ну, да бог, с этим, главное — мы замену нашли! И теперь у меня снова появилась надежда, что к кольцу Соломона вернутся его удивительные свойства.

— Еще один… — шепчет потрясенный Абант, откладывая в сторону другой камень — сказать кому, не поверят…

— И не нужно никому говорить. Даже сыновьям. Просто ради спокойствия своих домашних и их безопасности. Ты ведь подумал над моим деловым предложением?

— Да, я приму его. Все равно дела в мастерской пора передавать старшему сыну — глаза у меня уже стали не те.

— И правильно! С твоим опытом нужно заниматься денежными вопросами семьи и общим руководством, а в мастерской пусть теперь работает молодежь. Ты же все равно будешь за всеми присматривать?

— А как по-другому? Только вот младший мой не горит желанием продолжать семейное дело — вздыхает египтянин

— Кто знает, может в твоем сыне дремлет талантливый торговец? Попробуй приобщить его к нашим делам, кому-то же придется путешествовать, выполняя мои торговые заказы?

— Клит с радостью отправится в любую поездку, лишь бы не сидеть дома в мастерской, но он еще так молод и так не опытен…

— А разве люди рождаются опытными? Мы все набираемся ума лишь с возрастом. Приставь к нему надежного человека

— Хранитель, ты рассуждаешь, как мудрый старик. Мне иногда кажется, что ты намного старше меня.

Так… пора эту тему заканчивать, а то она приобретает опасный поворот. Я пожимаю плечами и киваю на камни

— Есть здесь еще что-то ценное?

Абант мой намек понял и вернулся к работе. Через полчаса все они рассортированы на две неравные кучки — с третьей частью камней можно спокойно расстаться. Денег они стоят приличных, но тащить их с собой в Рим, никакого смысла нет — стоимость и там будет примерно такой же. Предлагаю ювелиру купить их и от названной им цены щедро скидываю около двадцати процентов, округляя до ровной суммы. У кого-то другого я и этих денег не получил бы — в лучшем случае половину. А теперь, когда я окончательно уверился в честности Абанта, надо дать ему заработать — в качестве залога наших будущих добрых отношений. Ведь мы с ним уже практически деловые партнеры.

Этих вырученных денег мне вполне хватит на все мои расходы здесь, в Александрии, и даже вексель местного торгового дома можно было бы, в принципе, не обналичивать. Но я не хочу с самого начала светить в Риме большими суммами — столица кишит шпионами, причем как Сеяна, так и Тиберия. Поэтому по уму, один вексель все-таки лучше разбить на несколько более мелких.

Довольный Абант тем временем аккуратно сгребает в шкатулку камни, предназначенные для продажи, все оставшиеся складывает в мешочек и возвращает мне. За исключением тех двух, что подходят для замены — с ними он определится позже. Снимаю кольцо, отдаю ювелиру с просьбой починить его как можно быстрее. Половину денег за камни Абант вручает мне сразу — получился увесистый такой мешочек. А сегодня вечером он обещает окончательно подсчитать, что же я ему должен за весь свой заказ. Надеюсь оставшейся половины денег мне хватит, чтобы расплатиться.

За работу он с меня по-прежнему брать отказывается, но за изготовление сигнума, крестиков и апостольских печаток я ему, конечно, обязательно отдам деньги — как бы он не сопротивлялся. Это ведь не для меня лично, так зачем злоупотеблять благодарностью порядочного человека? Плюс за серебро там набежало о-го-го сколько — один только сигнум с табличкой больше двух килограмм весят! Не говоря уже о шахматах, которые делает вообще другой мастер.

Договорившись, что завтра утром Абант сам принесет во дворец часть готового заказа, мы довольные друг другом, спускаемся в мастерскую. Теперь можно и оставшимися делами заняться. Осматриваю и одобряю новую гипсовую модель сигнума, последние рисунки перстней для апостолов тоже меня устраивают. Все столовые приборы уже отлиты, их остается только отшлифовать и отполировать.

Добавляю еще один важный заказ — серебряную джезву для кофе. Рисую ее сам в натуральную величину и с объемом на стакан: вид сбоку, вид снизу, вид сверху. С одного бока Имперская чеканка SPQR в обрамлении лаврового венка, с другой — мой крылатый лев. Заостряю внимание Абанта на том, что горло джезвы не должно очень сильно сужаться. Приятно, что лишних вопросов ювелир не задает, привык уже к тому, что римлянин чудит. Работа продвигается так быстро, что у меня невольно закрадывается подозрение: все остальные заказы ювелиром отложены в сторону, а все силы брошены на наш. Да, похоже, так оно и есть…

На базаре торговцы скотом радуют меня еще одним мешком кофе, говорят, что собирали его по всем знакомым.

— Как ваш конь, уважаемый?

— Спасибо, он заметно повеселел! — улыбаюсь я, отдавая им деньги — а с вашей помощью скоро ему станет совсем хорошо.